Марди и путешествие туда - Герман Мелвилл

Этот Весёлый Джош являлся низшим божеством, богом добра Чиром, и часто после этого случая мы встречались с его весёлым круглым ртом во многих других обителях в Марди. Ежедневно его челюсти пополнялись, как цветочная ваза в летнее время.

Но разве полубожественный Медиа таким способом пополнял источник присутствия вечной божественности для подданных? Более того, он воздавал ей почести? Ведь вскоре мардианская мифология будет так говорить о простых вещах, которые тогда могли показаться аномальными.

Вежливо сопровождая нас в своём дворце, Медиа с почтением пригласил своих гостей прилечь. Он, казалось, очень хотел впечатлить нас тем, что, привлекая к себе домой и тем самым задействуя королевскую кладовую в нашем обслуживании, не делал поспешных или неосторожных шагов. Его весёлый дворецкий собирал вокруг нас груды яств, пока мы находились в этих стенах. На каждое новое блюдо Медиа обращал наше внимание как на дополнительное доказательство наличия у него достаточных ресурсов, как у хорошего хозяина. Доказательства, наконец, решено было перетащить под крону срубленного платана, чьи сверкающие красные спелые фрукты, прорастающие на нём, казалось, засверкали ярче от столь грубого вторжения чужаков.

Во время этой сцены Ярл стал тайно подталкивать Самоа, удивляясь и желая узнать, что всё это означает. Но Самоа, едва удостоив внимания этот вопрос, отодвинул локоть, лишь только обронив один-два смутных намёка.

Довольно забавно смотрелось, как Самоа стремился произвести впечатление, по крайней мере на моего викинга. Среди мардиан он был как дома. А когда простёр свои ноги, то как бы говорил самому себе: «Ну, кто тут важнее меня?»

Скажу просто: ради меня и Небожителя столы вернули. В море Ярл был оракулом: старый морской мудрец, ученный пенькой и рулём. Но наше судно было поднято и сушилось, и Уполуан поднял хохолок, как эрудированный язычник: Гога и Магога, толкователь всех языческих понятий и тайн.

Час или два спустя, во время милого и весёлого разговора с Медиа, я намекнул ему, что диван и одиночество оказались бы весьма желательными. После чего, взяв свечу, наш хозяин вывел нас из дворца. И привёл нас в красивый незанятый особняк, дав мне понять, что он в моём распоряжении. Взобравшись на помост, он затем провёл тщательное расследование, выявляя, всё ли находится в порядке. Не разобрав что-то в матах, он свернул их в пучки и один за другим запустил их в головы своих слуг, которые, поняв, на что намекает джентльмен, вскоре вернулись с другими матами. Медиа уже лично с математической точностью расстелил на их возвышении, внимательно всматриваясь в полосы и оборки, с которыми они граничили, как бы стремясь придать им сентиментальный порядок.

Сделав это, он удалился.

Глава LVII

Тайи берёт консультанта с собой

Моё краткое общение с нашим хозяином к тому времени позволило мне сформировать довольно чёткое понимание мировоззрения, в котором я удерживался им, и его понимание интеллектуальных объектов.

Его свободная и лёгкая манера держаться показывала, что хотя он и признавал моё превосходство, но оно не вызывало у него благоговения; и он рассматривал меня так близко, как будто и впрямь я был простым смертным, одной из презренных разновидностей выскочек.

Сцена в храме, однако, дала многое для объяснения его поведения. Полубог в его собственной существующей личности и моих требованиях к подобающему достоинству ни поражал его чудесами, ни уменьшал его хорошего мнения о себе.

Что касается любой вещи, иностранной в моём понимании и в моём невежестве, то мардианский досмотр весь состоял в том, чтобы вместо того, чтобы породить сомнение, неблагоприятное к моей претензии на величие, и усиливать осуждение её как реальной. Так происходит в подобных случаях, но в намного большей степени. Знаменитый мореплаватель, упомянутый в предыдущей главе, был провозглашён гавайцами одним из их полубогов, возвратившимся на их землю после дальнего путешествия по вселенной. И они поклонялись ему как таковому, хотя постоянно он опрашивал их, кто они были по вероисповедованию, как их предки появились на острове и будут ли они так добры, чтобы предоставить его спутникам побольше свинины на время его пребывания.

Но пару слов относительно идолов в святилище в Одо. Особое уважение ему придавалось, когда светский правитель Медиа бывал там для поклонения духовной сущности. В его материальное отсутствие его изображение получало все жертвоприношения, ему предназначенные. И в дни своего детства, слушая старые легенды и мифы мардиан, Медиа проникся сильной симпатией к легендарному Тайи, которого он считал достойным иметь нишу в любом существующем храме. Поэтому он удостоил моё изображение места в своём собственном специальном святилище, поместив его бок о бок со своим богоподобным двойником.

Я оценил комплимент. Но близких товарищеских отношений с другим изображением я сердечно стыдился. И не без причины. Рассматриваемый вопрос касался образа божественного создателя платанового пудинга, уже покойного, кто был знаменит повсюду, как большинство известных его коллег по всему Архипелагу. Когда-то во время своей мирской карьеры он трудился в домашнем хозяйстве Медиа, и его благодарный владелец позже счёл целесообразным отплатить своей знаменитости этим посмертным отличием: обстоятельство, печально понижающее достоинство идеала. И при этом должно отметить, что в этой части Марди кулинарные художники считаются достойными высокого уважения. Ведь среди жителей Одо вопросы еды и питья считаются вопросами жизни и смерти. «Вырви мою королеву из моих рук, – сказал старый Тити, когда его одолел Аммодо, – но не разлучай меня с моим поваром».

Теперь среди мардиан было много воплощённых божеств, поддерживающих моё самообладание. Большинство королей Архипелага, помимо Медиа, требуют уважения к полубогам; и это также хорошее наследственное качество, божественная искра, передаваемая от отца сыну. Иллюстрацией этому был факт, что в нескольких случаях жители этих земель обращались к высшему богу Оро в тех же самых выражениях, что используются в политическом поклонении их светским правителям. Да, были божества в Марди более величественные и более высокие, чем я: подобные властным королям и монархам, живущим в весёлых круглых шатрах из обожжённой коричневой глины, это были пирующие и правящие господа в жёлтых бамбуковых шатрах. У этих полубогов имелись средства для удовлетворения своих высоких потребностей. Если была бы потребность, то этими средствами можно было бы сокрушить и неверие нонконформиста. И этим безупречным союзом церкви и государства, бога и короля в их собственных личностях высшие цезари правили душами и телами своих подданных. Около этих могущественных магнатов я и моя божественность съёживались в комочек. В их лесах плебейские божества ещё сохранялись и задержались. Да будет известно, что в назначенное время мы встретились с несколькими распавшимися, сброшенными вниз полубогами: без магических свойств, без наличия каких-либо храмов в Марди, в которых пировали бы их личные поклонники или духовные приверженцы. Они бродили несчастные и одинокие. И часто их голод был чрезвычайно ненасытен, и они охотно разжирели бы, размышляя над великолепием своих генеалогий. Но бедные товарищи! Как и захудалых шотландских лордов в Лондоне времён короля Джеймса, очень многие не могли их друг от друга отличить.

И так как те не могли показывать свои доходы от ренты, то им разрешили делать это безнаказанно.

В целом, хоть и многочисленны были боги и их духи в Марди, но я поддерживал свою божественность, и без особого труда. И, наблюдая этого хозяина бессмертных и слушая много больше, а также видя чисто духовную их природу, представленную в виде лесов и протоков, мои взгляды на богословие странно запутались, и я начал смотреть на себя как на еврея, который отверг Талмуд и его всепроникающие принципы, под которыми подписались Гёте и другие.

Вместо того чтобы быть поражённым смелостью приложения усилий к представлению себя как бога, – пути, который сначала произвёл впечатление на меня, – я теперь чувствовал, что мог бы быть таким богом, который бы нравился мне самому, а вовсе не кисточкой львиного хвоста